Роботы утренней зари [ Сборник] - Айзек Азимов

Он искал подходящее сравнение, да не нашел. Неважно, все равно это не случится. Стихийный мятеж может вспыхнуть где угодно: в столовых, так же как и в коридорах и подъемниках. Пожалуй, в столовых скорее, чем где-либо. Люди здесь чувствуют себя свободней, простая забава из-за пустяка может перерасти здесь в нечто более серьезное. Другое дело — организованный мятеж. В столовой сами подстрекатели окажутся среди разъяренной толпы словно в ловушке. Как только в воздух полетят тарелки и затрещат столы, выбраться из зала будет нелегко. В числе сотен погибших могут оказаться и сами зачинщики бунта. Нет, надежней устроить мятеж на улицах города, в каком-нибудь нешироком проходе. Пока паника будет ограничена этим пространством, можно быстро скрыться в заранее намеченном боковом переходе или незаметно ступить на межсекторный эскалатор и исчезнуть на одном из верхних горизонтов.

«Мы в западне, — подумал Бейли. — Снаружи, наверное, у них тоже есть люди. Они будут следить за каждым нашим шагом и в нужный момент подожгут запал».

— Почему бы не арестовать их? — спросил Р. Дэниел.

— Это только ускорит события. Вы помните их лица? Постарайтесь их не забыть.

— Я не способен забывать.

— Тогда мы схватим их в другой раз. А сейчас надо прорвать их сети. Следуйте за мной. Действуйте в точности, как я.

Он поднялся, перевернул свою тарелку вверх дном и установил ее в середине диска, из-под которого она появилась раньше. Затем он опустил в проем вилку. Р. Дэниел сделал то же самое. Вся посуда тотчас же исчезла.

— Они тоже встают, — заметил Р. Дэниел.

— Хорошо. Мне кажется, они к нам не подойдут. Во всяком случае, не здесь.

Детектив и робот встали в очередь к выходу, где слышалось ритуальное пощелкивание автоматов; каждый щелчок означал, что использован один обеденный паек.

Бейли оглянулся на гудящий, словно окутанный легкой дымкой зал и с необыкновенной ясностью вспомнил, как шесть или семь лет назад он водил Бена в зоопарк. Нет, то было восемь лет назад, потому что Бену только исполнилось восемь. («Боже! Куда делись эти годы?») Бен впервые попал в зоопарк и поэтому был в восторге. Ведь до этого он ни разу не видел живую кошку или собаку. Но больше всего ему понравился вольер с птицами. Даже Бейли, который бывал здесь не однажды, с удовольствием рассматривал их. Он испытывал не сравнимое ни с чем удивление, впервые увидев, как живые существа так непринужденно летают по воздуху… Они подошли к клетке с воробьями во время кормежки, и служитель наполнил длинный желоб дробленым овсом. (если люди постепенно привыкли к своим дрожжевым эрзацам, то более консервативные птицы и животные настаивали на натуральных продуктах.) Воробьи слетелись со всех сторон, и казалось, их было бесчисленное множество. С пронзительным щебетаньем они плотно, крылом к крылу уселись по краям желоба…

Вот в чем дело, именно эта картина возникла перед его глазами, когда он оглянулся на столовую. Воробьи на кормежке. «Какое отвратительное зрелище!»

«Боже, — подумал он, — должен же быть какой-то иной путь!»

Но какой? Чем плох путь, который избрали они? Подобные мысли прежде не тревожили его.

— Вы готовы, Дэниел? — бросил он отрывисто.

— Я готов, Илайдж.

Они вышли из столовой; теперь их спасение было в руках одного Бейли.

Почти всем подросткам знакома игра, известная под названием «кросс по тротуарам». Ее правила почти одинаковы во всех городах, поэтому мальчик из Сан-Франциско без всякого труда мог бы принять в ней участие, оказавшись в Каире. Суть ее заключается в том, что группа участников во главе с «лидером» отправляется из пункта «А» в пункт «Б», пользуясь всеми видами городского транспорта. При этом задача лидера — избавиться от большинства или всех своих преследователей. Если ему удается это сделать, и он прибывает на конечный пункт один, значит, он поистине искусный лидер, и лавры с ним делит тот из участников, кто преследовал его до конца. Игра обычно проводится в вечерние часы «пик», что намного усложняет и делает ее гораздо опасней. Лидер устремляется вперед, перебегая с тротуара на тротуар. Чтобы сбить столку преследователей, он подолгу не сходит с какой-нибудь дорожки, а потом неожиданно бросается вправо или влево. Затем быстро пересекает несколько других дорожек и снова останавливается на одной из них. Беда тому преследователю, кто зазевается и ошибется дорожкой. Если он недостаточно ловок, даже если вовремя заметит свою ошибку, его тотчас же унесет далеко вперед или назад от лидера. А тот, конечно, постарается увеличить разрыв, помчавшись в нужном направлении. Трудность игры возрастает во сто крат, если лидер решается пересечь межсекторные скоростные линии или даже сам экспресс. Считается неспортивным как совсем избегать их, так и слишком долго оставаться на них. Взрослым трудно понять, в чем прелесть этой игры, в особенности тем, кто в детстве сам не увлекался ею. Участникам здорово достается от обычных пассажиров — как ни старайся, а налетишь не на одного из них. Их безжалостно преследует полиция и наказывают родители. Им выговаривают за это в школах и поучают во время сеансов в субэтериксах. Не проходит года без четырех, а то и пяти смертельных случаев среди подростков — участников игры, десятков раненых, множество в той или иной степени «невинно» пострадавших.

Но никто не может справиться с ними. Чем больше опасность, тем ценнее награда из всех существующих наград — уважение в глазах сверстников. Подросток по праву гордится своим умением хорошо бегать кросс; слава же непобедимого лидера делает его заправилой среди ребят. Илайдж Бейли, например, даже сейчас с удовольствием вспоминает, что когда-то сам участвовал в кроссах. Однажды он вел группу в двадцать человек от сектора Конкорс до границ Куинса через три экспресс-транспортера. За два утомительных, изнуряющих часа ему удалось избавиться от самых ловких преследователей из Бронкса и достичь конечного пункта в одиночку. Молва об этом кроссе не умолкала несколько месяцев…

Увы, сейчас ему уже за сорок, но хотя прошло больше двадцати лет с тех пор, как он бегал, он еще помнил кое-какие из старых трюков. Если он и утратил былую ловкость, то приобрел нечто другое. Он — полицейский. Знать город так хорошо, как он, знать начало и конец почти каждого закованного в металл проспекта мог только другой сотрудник полиции, с не меньшим, чем у него опытом. Он проворно, но не слишком быстро зашагал прочь от столовой. Вот-вот за спиной раздастся крик: «Робот, робот!» Сейчас самый рискованный момент. Он считал шаги, пока не почувствовал под ногами ленту первого тротуара.